Как волны отбивать

Поезда из Крыма на центральном вокзале Киева встречают так, будто все их пассажиры сплошные випы. По перрону, опережая встречающих, несутся операторы в обнимку со штативами телекамер и журналисты, сжимающие в руках микрофоны с логотипами известных зарубежных и украинских каналов и путающиеся в проводах. На всех у них одно редакционное задание: отловить коммуникабельного крымчанина и выудить у него требуемые редактору ответы.

Разнообразием вопросов телевизионщики не блещут: всем хочется знать, как плохо живется крымчанам после воссоединения с Россией.

Выражения лиц при этом у них скорбные, почти плачущие, отчего моментально становится понятной спецзадача интервьюеров: они особо и не скрывают, глядя на людей полными слез глазами, что хотят услышать, как тяжело, сиро и убого живется крымчанам. Было бы желание выворачивать душу наизнанку, это можно сделать и перед телекамерами англоязычных BBC и CNN, украиномовных «Київ», «1+1», «Інтер», «5 канал», «Перший національний» и оппозиционных российских изданий.

Журналисты даже не стараются скрыть своего разочарования, слыша в голосе крымчан искреннюю радость. Но даже острожный и взвешенный ответ о преждевременности оценок, явно опережающих развитие событий, вызывает у них крайнюю степень недовольства. Уж так им хочется услышать что-нибудь информативно гаденькое, пусть даже бытовую мелочь, чтобы в эфире расцветить это заказными комментариями. Порадовать телевизионщиков можно, лишь рассказав о трехдневных отключениях электроэнергии, опасениях из-за нехватки воды, отказе торговли принимать мелочь, нервотрепки из-за застывшего с деньгами крымчан «Привата». Радостное возбуждение крымчан от воссоединения с Россией, их ожидания от грядущих позитивных перемен у журналистов «не прокатывают».

Поезда из Крыма на центральном вокзале Киева встречают так, будто все их пассажиры сплошь сбитые летчики. Волонтеры расплодившихся организаций, выстроившись на перроне от головы до хвоста поезда, приглашают вновь прибывающих пассажиров пополнить ряды беженцев из Крыма. Со скорбью на лице они встречают выходящих из вагонов и в разочаровании отходят от них, едва узнав, что люди на самом деле приехали в столицу Украины по своим делам, в гости или показать отдыхающим на весенних каникулах детям мать городов русских. Как и журналисты, они делают круглые глаза, услышав, что крымчане, выполнив в Киеве свою личную программу-максимум, намерены вернуться домой.

Недоумение некоторых абсолютно искреннее: наслышавшись пропагандистских телепрограмм, они не понимают, как нормальный здравомыслящий человек может добровольно вернуться в зону боевых действий и совершенно теряются, когда им так же искреннее говорят, что российские солдаты не стреляют в мирных граждан, и вообще, жизнь рядовых крымчан течет параллельно происходящим событиям. Они работают, учатся, болеют, играют свадьбы, умирают не под аккомпанемент выстрелов. Естественно, что изменения не могли не затронуть жизнь живущих на полуострове, но они не столь кардинальны, чтобы кто-то совсем посторонний лил по крымчанам горючие слезы печали.

Но такая слезливо-жалостливая реакция, похоже, сделалась маркером общего отношения к крымчанам. Едва узнав, что вы прибыли из Крыма, на лице собеседника мгновенно появляется маска грустного клоуна, в голосе прорывается вся скорбь украинского народа о вашей судьбе, а с языка не срываются, а капают вопросы, предполагающие ваши требующие их жалостливого участия ответы.

В паспортном сервисе, где, по словам сотрудников, в день им приходится принимать не более десяти человек с крымской пропиской, приехавших оформлять загранпаспорта и разведать о правилах получения внутренних паспортов Украины для несовершеннолетних детей, вы непременно наткнетесь на кого-нибудь из персонала родом из Донецка и услышите, что их ожидает такая, как в Крыму, катавасия. Затем последуют знакомые по встрече на вокзале вопросы с все тем же жалостливым выражением лиц.

«Как вам живется?» — один из самых распространенных. И не надейтесь, что кто-то — праздный прохожий или чиновник – ждет от вас искренности. Нет, людям отчего-то хочется услышать, как вам худо, неуютно от присутствия российских военных, как вы настрадались, живя меньше месяца в России, как у вас сердце разрывается от потери неньки. Причем этого от вас ждут и молодые, и пожилые, и умные с виду. Даже кассирша в супермаркете, которой вы радостно выгребаете из кошелька мелочь, узнав из оброненной невзначай фразы о вашей принадлежности к Крыму, готова расплакаться от жалости к вам.

Но не расслабляйтесь от всеобщей скорби. Рядом с искренне жалеющими вас киевлянами ходят те, кто так же искреннее считает крымчан предателями. Они не то чтобы агрессивны, но считают своим первейшим гражданским долгом выказать свое отношение к предателям родины. Причем независимо от возраста.

«Сейчас о Крыме говорят даже из утюга, и моя четырехлетняя дочь-трещотка всем в детском саду раззвонила, что там у нее живет дедушка, – рассказывает почти двадцать лет живущая в Киеве уроженка Керчи Юля Власенко. – Прихожу как-то забирать ее, а воспитательница говорит, чтобы я дома провела с дочкой воспитательную работу и запретила ей впредь упоминать о Крыме. Оказывается, одна мамаша назвала мою дочку предательницей, дети это подхватили и теперь дразнят ее. И это дорогой частный садик в престижном районе Киева, а не какой-нибудь убогий на Троещине!.. То есть недоумков хватает везде, в том числе и среди так называемой элиты».

Приехавшего к ней в гости из Керчи отца поразило не только это. Иван Дмитриевич после смерти жены частенько гостит у дочери, а летом у него, как говорят поляки, открытый дом: он с готовностью и радостью принимает у себя столичных друзей дочери, зятя и свата-профессора. Но в последний приезд заметил, что никто из помногу раз гостивших у него в Керчи не отозвался на приглашение побаловаться малосольной керченской селедкой, вялеными бычками и продегустировать крымское вино, когда прежде сбегались все и сразу.

«Это они выражают так свое отношение ко мне, предателю, – огорчается пенсионер. – Это ж надо додуматься! Внучка, которая мало что пока понимает, успокаивает меня: я тебя, говорит, дед еще больше люблю, потому что мы с тобой одинаковые предатели. Смех и грех, честное слово! И такую чушь порет не ребенок – она только повторяет, а взрослые, образованные люди, кандидаты наук, называющие себя европейцами…»

Надежде Сергеевне Любаровой такое отношение очень знакомо. Она родилась и выросла в Судаке, но уже без малого тридцать лет замужем за коренным киевлянином. «Вы, я смотрю, бравируете тем, что живете в Крыму, а мне стыдно признаться в этом, — смущенно говорит она. – Я неделю плакала, не переставая, от огорчения. Сначала решила принять российское гражданство, потому что у меня в Судаке не только мама с сестрой, но и бизнес, небольшой, на десять мест, отельчик.

Мне от бабушки участок земли достался, на котором мы с мужем, собирая каждую копейку, двадцать лет дом возводили. Ради этого бизнеса я престижную работу в Киеве оставила, пять месяцев в году пашу, как проклятая, в Судаке: чищу, мою, стираю, готовлю, сажаю овощи, собираю фрукты, ублажаю постояльцев. Среди клиентов моих в основном жители Украины, и я не представляю, что теперь за приезд ко мне им может грозить серьезная, чуть ли не уголовная ответственность. Муж упросил меня не делать глупостей, сохранить украинское гражданство и продать крымский бизнес. Выставила свой отельчик в интернете на продажу, но пока желающие приобрести его что-то не проявляются».

Не вняв ее доброму совету никому не рассказывать о своем крымском происхождении, решила проверить на вшивость майданную публику. Прочувствовала на своей шкуре три варианта отношения к жителям полуострова. Полное равнодушие — когда оседлым жителям Майдана пополам, откуда вы приехали на них «подивитися». Заинтересованность — оттого, что вы живы-здоровы и отметин от пуль на вас нет. Обида — за то, что вы без выстрелов сдались «врагу».

«Вы – предатели! – заявила мне незнакомая киевлянка-сверстница, когда я попросила помочь отыскать крымскую палатку на Майдане. – Вам надо было, как киевлянам, всем выйти и не пропустить российскую солдатню! Мы все вышли на улицы и не дали расстрелять ребят и девчат, что стоят за нас, когда по ним стреляла ваша крымська «беркутня»!

Таких «патриотов» в Киеве пруд пруди. Есть очень даже идейные, с прорывающейся, но быстро сдувающейся агрессией, есть случайно подвернувшиеся под обстоятельства. Например, дорого и красиво одетая пожилая дама, вежливо согласившаяся показать дорогу до метро, проговорившая весь неблизкий путь и ярко рассказывавшая о февральских событиях, о виденном и пережитом в эти трагические дни, оказалась в гуще по воле случая. Как она сказала, живет в центре, напротив дома, «куди до цього дуркові приїжджала колишня опозиція». Сделанные ею в расстрельную ночь снимки снайперов на крыше одной из центральных гостиниц, по ее словам, МВД Украины использует в качестве свидетельств в уголовном деле.

Несмотря на то, что эта пожилая дама, как девочка, бегала по больницам и госпиталям с деньгами и медикаментами для пострадавших в февральской бойне, несмотря на ее очевидную поддержку Майдана, она прекрасно понимает, почему крымчане выбрали свой путь.

«Наверное, я бы тоже так поступила, живя в Крыму, говорит она мне, прощаясь. – У вас и не могло быть другого отношения к киевским событиям, потому что вы не были их соучастниками. Вы хотели жить спокойно, стабильно, без резких перемен – вы выбрали свою дорогу. Счастья вам на этом пути!» А случайно встреченные у памятника Валерию Лобановскому командированные донетчане, с интересом слушавшие рассказ киевлянина-очевидца, обнадежили: «Мы все равно будем отдыхать в Крыму, нам без разницы, какой у вас флаг!»

И все же следует признать, таких оптимистов немного. Куда больше готовых лить горючие слезы по крымчанам. Моя подруга детства, семь лет практически безвыездно работающая и живущая в Киеве, смеясь, рассказывала, что, провожая, ее приезжавшую погостить дочь, соседи разве что не оплакивали в голос, словно она отправлялась туда, откуда не возвращаются. Чуть ли не вся высотка приникла к окнам, когда они садились в такси, будто боялись, что в последний раз видят человека с крымской пропиской.

А мы живем! Переубеждать? Увольте! Бороться с этим, по словам Михаила Жванецкого, — как «жопой волны отбивать».

Источник: http://kr-eho.info/index.php?name=News&op=article&sid=11849
Дата публикации на источнике: 03.04.2014
Автор: Тамара Кулыбышева