«Крымский вопрос»: украинские европерспективы, фактор НАТО и косовские параллели

В одной из прошлогодних статей мы разбирали вопрос, заинтересован ли будет Евросоюз, как минимум, в ближайшие полвека принять Украину с учетом внушительной численности ее населения (что в случае вступления может серьезно изменить расстановку сил в структурах европейской бюрократии). Теперь, похоже, добавилась другая объективная преграда, из-за которой двери ЕС для нашей страны могут оставаться закрытыми еще не один десяток лет. Разумеется, речь идет о новой территориальной проблеме с Крымом.

На днях генерал НАТО Филипп Бридлав, комментируя крымскую ситуацию, заявил, что Россия использует механизм создания зоны «замороженного конфликта» для того, чтобы не допустить ту или иную страну на Востоке Европы на сближение с Западом. «Другими словами, если Россия обеспокоена тем, что какая-то из стран двигается на запад, выходом из этой ситуации будет вторжение, «замороженный конфликт», после чего никто не захочет сближаться с НАТО, потому что это будет означать конфликт с Россией», — отметил Бридлав.

Независимо от того, руководствуется ли сейчас Кремль именно такой мотивацией, нужно признать, что проблема, озвученная представителем НАТО, объективно уже наметилась и в краткосрочной перспективе требует определенного прояснения, тем более в контексте подписанной 21 марта политической части Соглашения об ассоциации с ЕС. Будет ли украинская власть продолжать держать в уме Крым в своих европейских устремлениях? Или же об этом будут только звучать дежурные заявления, а на самом деле АРК останется уже за скобками дальнейших евроинтеграционных расчетов?

Польский эксперт Петр Гадзиновский подчеркивает, что так или иначе Крым останется с Россией, и это создаст дополнительную трудность для Украины, так как в Евросоюз не может войти какое-либо государство, в котором не урегулирован вопрос государственных границ. «Хотя подобные проблемы существуют, к примеру с Турцией, но на это Европа закрыла глаза. В то же время, если Украина захочет войти в Евросоюз, то государственная власть должна будет решать для себя: или входит в Евросоюз без Крыма, или же не входит вообще», — акцентирует Гадзиновский.

НАТО приближается?

Начиная «крымскую кампанию» и другие операции, связанные с Юго-Востоком Украины, в Кремле должны были понимать, что в конечном итоге это приведет к подъему проевропейских и пронатовских настроений среди украинцев. Значит, захват Крымского полуострова и, по меньшей мере, внесение смуты в юго-восточные регионы каким-то образом должны были оправдать в глазах российской власти невыгодный для нее рост поддержки НАТО в соседней стране. С другой стороны, даже если уровень пронатовских настроений в Украине будет подниматься и дальше, это может отнюдь не приблизить Киев к Североатлантическому альянсу ввиду неурегулированной проблемы с Крымом. И в таком случае Кремлю можно особо не волноваться.

Но что будет делать Москва, если Украина официально все-таки отпустит Крым в пользу РФ ради сближения с ЕС и НАТО, которые потенциально будут пользоваться поддержкой большинства украинского населения? Мы увидим дальнейшее российское наступление на Юго-Восток? Впрочем, и это едва ли поможет Кремлю обезопасить себя от близкого соседства с натовскими формированиями, которые в перспективе могут занять позиции, граничащие с «целевыми» для РФ областями нынешней Юго-Восточной Украины.

К слову, согласно данным социологической группы «Рейтинг», в октябре прошлого года подписание Соглашения об ассоциации с ЕС более выгодным, чем присоединение к Таможенному союзу, считали 47% украинцев, а вступление в НАТО поддержали лишь 20% украинских респондентов. А недавнее исследование «ГФК Юкрейн», сделанное по заказу телеканала «1+1», показало аналогичные цифры по вопросу Евроассоциации, а вот в поддержку НАТО выступило уже 44%. Даже в том случае, если последняя цифра немного завышена, по сравнению с октябрьским результатами группы «Рейтинг» резкий подъем конкретно пронатовских настроений довольно очевиден.

Что думает Сербия, и почему Крым — не Косово?

Позиция Белграда по Крыму интересна, как минимум, в трех аспектах: в контексте Косово (которое в последнее время активно вспоминали представители РФ и самопровозглашенной крымской власти, пытаясь подбирать аргументы в пользу своей политики), в плоскости евроинтеграционного пути Сербии, а также с позиции исторических сербско-российских отношений.

Сегодня Белград выступает за территориальную целостность Украины, но не хочет из-за этого портить отношения с Россией, несмотря на свой проевропейский курс. В январе этого года начались официальные переговоры между Сербией и Евросоюзом о вступлении в Объединенную Европу. Это стало возможным после того, как Белград добился некоторых успехов по нормализации отношений с Косово, что было основным требованием Брюсселя о начале диалога о вступлении в ЕС. Тем не менее, признавать косовскую независимость Сербия не собирается. Россия, понятно, тоже. Однако сейчас это не мешает Кремлю в софистическом духе ссылаться на прецедент с Косово, оправдывая оккупацию Крыма.

Об отличиях косовского и крымского сценариев за последние дни в украинской прессе сказано уже достаточно. Но хотелось бы подчеркнуть один примечательный момент. История с Крымом и в некотором отношении с Косово — это не столько примеры сепаратизма, сколько такого понятия, как ирредентизм. То есть не просто намерение отделиться от одного государства и создать свое независимое, а движение за присоединение к другой стране (как правило, соседней), с которой обычно связываются культурно-исторические корни.

Почему косовский вариант ирредентизма следует указывать с определенной оговоркой? Дело в том, что изначально в идеологическом плане отделение Косово от Сербии является одним из шагов на пути к общему воссоединению всех территорий, где албанская этническая группа количественно превышает население, представляющее титульную нацию, — в единое государство Великая Албания. В российском случае подобными территориями, помимо Крыма и Юго-Востока Украины, можно считать еще Беларусь и Северный Казахстан.

Ирредентизм и его теневая сторона

Если говорить исключительно о случаях ирредентизма — стремлении присоединиться к соседней стране, — надо отметить, что такой выбор одновременно может проистекать как из культурно-исторических оснований, так и под влиянием социально-экономических мотиваций. С первыми соотносится ретроспективная идеологическая позиция в духе «держаться корней», а со вторыми — направленная в будущее материальная заинтересованность в стиле «там зарплаты и пенсии будут выше». То есть данный выбор может лежать в своеобразной точке между «назад в будущее» и «вперед в прошлое».

Но ирредентизм (то, что в большей степени нынче касается Крыма) отличается от сепаратизма (сегодняшняя косовская реальность), прежде всего, тем, что в ситуации «отсоединиться, чтобы присоединиться» просматривается попытка просто найти себе более солидную крышу без особого стремления брать ответственность за судьбу своего региона в собственные руки. Конечно, здесь могут быть оправдания, мол, в современном мире лучше жить под общим кровом. Но в данном случае это может быть не больше, чем стереотипной надстройкой, под которой модель гражданского счастья рискует сузиться исключительно до материальных благ.

Источник: http://fraza.ua/analitics/25.03.14/191592/krymskij_vopros_ukrainskie_evroperspektivy_faktor_nato_i_kosovskie_paralleli.html
Дата публикации на источнике: 25.03.2014
Автор: Евгений Середа